ерунды, которую ты не смог быстро сделать, вот тебе и не удалось вернуться. Ну а у Ноэля, по счастью, нашлись с собой твои спички. Как же мы рады, дорогой Освальд, что тебя никто не заставил остаться дома и ты снова с нами!

Большинство мальчиков уж точно хоть слегка, но врезали бы Ноэлю за спички. Но Освальд не стал. Кучи моркови, турнепса, пастернака, а также других корнеплодов совершенно не вдохновляли. Даже исследователь-понарошечник с самой богатой фантазией вряд ли смог бы при взгляде на них представить себе, что это кости павших на поле боя солдат или скелеты древних паломников. Поэтому Освальд сказал:

– Пойдёмте лучше на пустошь и поиграем во что-нибудь согревающее. Спичками не согреться, даже если они не твои собственные.

Вот и всё, что он позволил себе заметить по поводу спичек. Великий герой никогда не унизится до мелочных споров.

Элис ответила:

– Хорошо.

И они с Элис стали изображать на пустоши, будто играют в гольф тростями отца. Ноэль и Г. О., однако, к ним не присоединились. Им больше нравилось нудно сидеть у огня в общей комнате. Так и вышло, что Освальд и Элис, а также Дикки и Дора, которых отправили примерять ботинки, отсутствовали, когда всё произошло, хотя воображение вполне чётко рисует Освальду ход событий.

Когда Ноэль с Г. О. разогрелись у огня до такой степени, что им носки обжигали ноги, один, должно быть, сказал другому (кто кому, конечно, не знаю):

– А давай-ка пойдём и ещё раз глянем на этот подвал.

Другой, кто бы то ни был, имел глупость согласиться. Ну они и отправились, взяв, между прочим, с собой безопасную лампу Освальда, хотя в тот момент его дома не было и разрешения он им не давал.

В подвале они обнаружили ещё одну, никем до сих пор не замеченную дверь, при виде которой Ноэль, как он утверждает, сказал:

– Нам лучше туда не входить.

Правда, Г. О. стоит на том, что сказал это он, а вовсе не Ноэль.

Кто бы и что бы из них ни сказал, они вошли. И оказались в маленьком сводчатом помещении, которое, как мы все выяснили потом, было предназначено для выращивания грибов, хотя минуло уже много времени с той поры, когда в тёмном этом пространстве последняя грибница дала свои всходы. Помещение вычистили, установили в нём новые полки, и, увидав, что на них расположено, Ноэль с Г. О. побледнели, хотя сами и утверждают обратное.

А находились там лейденские банки для выработки электричества, катушки с намотанной на них медной проволокой и чёрный ящичек с рычагами, от которого вверх тянулось множество шнуров.

– Это взрывное устройство. Уверен. Что же нам делать? – спросил один из двоих.

И у меня нет сомнений, кем был второй, который ответил:

– Это отца решили взорвать враги. Он ведь принимал участие в льюишэмских выборах, и его партия одержала победу.

И первый, разумеется, произнёс:

– Промедление смерти подобно. Мы просто обязаны перерезать все эти шнуры. А их тут несколько дюжин.

Освальд считает, для малышни, к которой Ноэль пока ещё во многом относится из-за своих поэтических наклонностей и частых бронхитов, эти двое вполне неплохо себя повели. Находясь возле взрывного устройства неведомой мощности, не кинулись с воплями прочь, не стали тревожить миссис Блейк или слуг, но предпочли без паники и суеты принять весь риск на себя, героически следуя велению долга.

Думаю, мне нет особой нужды уточнять, что в действительности никакой такой долг ничего им не велел и не требовал. Но они-то считали наоборот. И Освальд полагает неправильным утверждать, будто вы поступаете плохо, если уверены, что делаете доброе и необходимое дело. Надеюсь, вы меня поняли.

Кажется, ребятишки сперва пытались перерезать шнуры карманным ножиком Дикки, обнаруженным ими в кармане его одежды, которая оставалась дома, пока он ходил на примерку ботинок. Шнуры, однако, не поддавались вне зависимости от дрожи рук, сильной или слабой, тех, кто до них дотрагивался.

Потом они всё-таки справились с задуманным при помощи ножниц и плоскогубцев. Перерезали всю эту толстую, словно змея, тьму проводов в зелёной тканевой оплётке, напоминающей шнуры для штор.

А затем Ноэль с Г. О. (проявив, по мнению Освальда, немалое мужество, ведь полицейских, к примеру, и за меньшее объявляют героями) принялись таскать в лейке воду, которую добывали из крана возле оранжереи, и устроили славненький душ взрывному механизму, потому что именно таковым сочли штуковину с рычагами.

Затем, насквозь промокшие, но чувствующие себя спасателями отца и дома, оба пошли и переоделись. Думаю, пребывая в убеждении, что ими совершён отважный акт беззаветной преданности, они немного зазнались и всю вторую половину дня вели себя донельзя утомительно, разглагольствуя о своём секрете, но упорно скрывая, в чём именно он состоит.

А потом отец – так уж совпало – вернулся домой раньше обычного, и этой зазнавшейся малышне, которую, как считает Освальд, вполне можно было простить, открылась ужасная для неё правда.

Разумеется, не нагони зазнавшаяся парочка такого тумана на свой подвиг, Освальд и Дикки мигом разобрались бы, в чём дело, и давно бы уже открыли им истину во всей её скучной наготе.

А теперь, читатель, вообрази себе шок, охвативший двух наших самозабвенных героев, когда отец в вихрящейся темноте (ведь газ в доме был отключён, а новый источник света включить не представлялось возможным) произнёс много слов, сделавших тайное явным.

Все эти катушки, банки, шнуры и прочее из подвала были не частями смертоносного взрывного устройства, но (знаю, вы очень сейчас удивитесь!) деталями электрической сети для освещения и прочих домашних надобностей, установленными под руководством отца, когда мы отправились в Красный дом.

Г. О. и Ноэль получили по полной, и Освальд вынужден отнести этот случай к тем редким исключениям, когда отец не выказал обычной справедливости. Не проявил её и наш индийский дядя, но здесь, конечно же, следует принимать в расчёт срок давности: ведь дядю от детства отделяло гораздо больше десятилетий, чем нашего отца.

Каждый из нас отправил миссис Красный Дом по открытке на Рождество. Ноэль, невзирая на беды, в которые был ввергнут её подвалами, свою почтовую карточку изготовил собственноручно и написал на ней длинный отрывок из своего очередного бесконечного стихотворения.

И вот в мае мы получили письмо с приглашением посетить Красный дом. Мы постарались быть справедливыми и, понимая, что Ноэль с Г. О. перерезали провода совершенно не по вине доброй леди, отправились в полном составе. Только Альберта